Из-за пандемий, карантинов и самоизоляций наша паломническая группа долго не могла никуда отправиться.
Мы сидели дома, грустили о том, что даже в Храм пойти нельзя, тосковали друг по другу и учились молиться сами, с полной ответственностью за себя, свои семьи, своих ближних и дальних. И для многих это время стало благословенным, потому что мы открыли для себя свои немощи и пустоту, грехи и безблагодатность.
И мы, как никогда, громко стали взывать к Богу: «Господи, помоги, спаси, не оставь, вселись в нас, согрей нас, наполни нас своей благодатной силой! Дай нам терпение, смирение, кротость и любовь!» Молитва наша из холодной и формально-пустословной стала превращаться в теплую и деятельную (ну, хотя бы иногда). И вот захотелось дописать окончание рассказа о нашем осеннем путешествии в Переславль-Залесский, хоть оно и не по сезону. Зато это будет рассказ о нашей слабой молитве и о Божией сильной помощи…
***
Оставалось не так много времени до автобуса в Москву, и надо было двигаться обратно. Первоначальный план – посетить музейный Горицкий монастырь с его собранием икон и русской живописи показался уже неосуществимым, и мы приняли решение сначала зайти в Никольский женский монастырь, потому что он не так далеко от Рыбной слободы, потом забрать вещи из гостиницы и пойти на вечернюю службу в Феодоровский женский монастырь.
Никольский монастырь
В монастыре нас встретил каменный Крест, который показался нам очень знакомым. «Так это же Годеновский Крест!» — догадались мы. И правда, это было изображение Годеновского Креста, потому что Годеново и Никольский монастырь неразрывно связаны: Годеново с 1996 года является подворьем Никольского монастыря.
Никольский женский монастырь – недавно отреставрированный, до совершенства ухоженный, с Собором, прекрасно расписанным внутри и изукрашенным искусной мозаикой снаружи, хранит у себя еще одну святыню – Корсунский крест.
Корсунский крест — русское название четырёхконечного креста, относящегося к древнему византийскому типу процессуальных и запрестольных крестов. Концы креста завершают диски, связанные с концами креста перемычками. Диски могут быть украшены чеканными изображениями святых. Примеры подобных крестов находились в период раннего средневековья в алтарях храмов Сирии, Армении, Грузии, а также на Афоне. Своей формой восходит к форме креста, по преданию, явившемуся на небе императору Константину. Своё название крест получил на Руси, так как первые его образцы попали на Русь из Византии через Корсунь (Херсонес). Переславский Крест-мощевик изготовлен в Ростовской митрополии в XVI или XVII веке.
Рассказывает матушка Евстолия, игуменья Никольского монастыря: «С 17 века известен в летописи Никольского переславского монастыря крест-мощевик под названием «Корсунский». По преданию Крест в монастырь принесли раскольники в дар за то, что были приняты под кров обители. Никольский монастырь был среди немногих обителей, который вступал в общение с раскольниками, многие из которых каялись и обращались в лоно официальной Церкви. Корсунский Крест в основе своей деревянный, обложенный позлащенной медью со вставленными в него дробницами с мощами 19 святых.
Долго бытовала легенда, что дробницы пусты и мощи в них отсутствуют, но когда, весной 2008 года, Крест был передан в реставрационные мастерские ВХНРЦ им. Грабаря в г. Москве, реставраторы, сняв крышки с ковчежцев, обнаружили мощи святых в полной сохранности. Список святых, чьи мощи находятся в мощевиках, поражает: Иоанн Предтеча, апостол Павел, священномученик Василий Анкирский, мученик Виктор, благоверные князья Феодор Смоленский и чада его Давид и Константин, мученик Димитрий Солунский, великомученик Георгий Победоносец, манна с могилы апостола Иоанна Богослова, священномученик Василий Амасийский, мученик Агафоник Никодимийский, мученик Меркурий, мученик Евстратий, мученик Орест, мученица Христина, мученица Марина, епископ Игнатий Ростовский, епископ Исайа Ростовский, благоверный князь Василий Ярославский».
Но дело, между тем, приближалось к вечеру, и нужно было двигаться к гостинице, чтобы забрать вещи и успеть на вечернюю службу в Федоровский монастырь.
Федоровский монастырь
Монастырь был заложен в память и на месте битвы 1304 года между войсками московского князя Юрия Даниловича и тверского князя Михаила Ярославича; отмечает место победы русских над русскими, — трагического момента в истории России. Победа москвичей случилась 8 июня в день Феодора Стратилата. Здесь был убит знаменитый боярин Акинф, родоначальник бояр Челядниных.
Мы упоминали уже в первой части рассказа, что Троицкий собор Данилова монастыря был построен по распоряжению Василия III в честь рождения наследника, будущего царя Иоанна Грозного. Иоанн IV подхватил традицию отца: по рождении у него сына Фёдора в 1557 году царь повелел построить церковь в Феодоровском монастыре. Этот храм в честь Феодора Стратилата стал главным собором монастыря и сохранился до настоящего времени.
Первоначально монастырь был мужским, но в 1667 г. в Переславле вспыхнула язва, и, когда моровое поветрие в городе закончилось, осталось много вдовиц и детей-сирот, которым и передали монастырь.
В монастыре находится Андрониковская икона Божией Матери. По преданию первая икона такой иконографии написана апостолом Лукой. Она принадлежала к домашним святыням Византийских императоров. В XIV в икона была пожертвована императором Андроником одной из обителей в Греции. В 1839 г., спасая икону от осквернения турками, её передали в дар России.
В Фёдоровском женском монастыре Переславля-Залесского находится копия иконы, с которой связана своя чудесная история. Всё началось ещё в 1998 году, когда одна из прихожанок принесла в монастырь выполненную в натуральный размер литографическую копию похищенной Андрониковской иконы. Через некоторое время другая женщина подарила монастырю киот, по своим размерам точь-в-точь соответствовавший ранее принесённой литографии. Обретённая таким образом икона была помещена в храм, но поскольку она не представляла какой-либо художественной или исторической ценности, её появление прошло незамеченным. Так продолжалось до 2005 года, пока литография, по свидетельству очевидцев, не стала испускать дивное благоухание, наполнившее весь храм.
Киот иконы имеет одну особенность: в нижнюю часть рамы вделан небольшой ящичек, куда молящиеся перед иконой люди могут положить записку со своей просьбой к Матери Божией. Это трогает до слез. Мы, конечно же, постарались написать записки побольше и подлиннее.
Служба шла своим чередом. Конечно, мы устали, поэтому поначалу в основном сидели. Совесть нас мучила, но не очень сильно. Почему-то на их службах вокруг все приходит в движение – монахини, послушницы, прихожане, священники… Так что мы представляли собой такую уравновешивающую систему – сидели, слушали и глядели. И было нам на душе мирно, тихо и спокойно.
Наступило время полиелея. Мы подошли к иконе праздника и к помазанию. Помазывая меня, служащий священник вдруг что-то мне сказал. От неожиданности я ничего не поняла, только подумала, что он укоряет меня за то, что мы сидели на службе. Переспросив, услышала: «А как Вы думаете есть ли какой-то точный критерий духовного и недуховного пения? Как добиться, чтобы в монастыре пение было духовным?» Тут я совсем удивилась: почему он меня спрашивает об этом, кто я такая, чтобы что-то о таких вещах говорить? Я пробормотала что-то неопределенное и отошла в смущении. Как оказалось – это был тот священник, который утром пел вместе с нами акафист перед мощами Даниила Переславского. Он подошел чуть позже и рассказал нам о том, что на Афоне в конце 19 века жил известный игумен и духовник Иероним, который точно определял, какие произведения духовные, а какие нет. «Вот бы узнать об этом поподробнее!», — сказал наш собеседник. Мы пообещали приехать через год и поделиться добытыми знаниями, если удастся. Получив «задание на дом», мы стали пробираться к выходу: пора было уже идти на автостанцию.
Мы думали, что пришло время прощаться с Переславлем, его монастырями и святынями, что мы закрыли последнюю главу нашего путешествия, но все оказалось совсем по-другому.
Последняя глава
Мы пришли на автостанцию за полчаса до отхода автобуса, купили билеты и, сев на лавочку, стали ждать, когда придет время посадки. Почему-то вокруг было неспокойно. Какая-то тревога висела в воздухе. Постепенно мы поняли, что автобусов нет, на трассе аварии, что люди сидят уже по два с лишним часа, что никуда мы, соответственно, не поедем, Москвы нам не видать, что, скорее всего, нам предстоит провести эту ночь, сидя на лавочке, без буфета и туалета.
Это была такая контрастирующая перемена обстановки в сравнении с предыдущими, наполненными благодатью и радостью часами… Жесткая действительность показала свое лицо. Мы попрыгали с места на место, побегали вокруг станции, посмотрели на стоящую трассу… Сели опять, понервничали, ощутили полную безысходность нашего положения, посидели в недоумении некоторое время, а потом… достали свои телефоны и стали читать акафист святителю Николаю. Коля был без телефона.
— А я, Танечка, почитаю акафист Даниилу Переславскому, у меня ведь книжечка есть!
— Отлично, читайте, Коля!
И вот мы прочитали молитву Святителю, а Коля – Преподобному, и тут вдруг входит к нам на станцию мужчина и спрашивает: «На Москву есть кто?» Все бросаются к нему, а он показывает на совершенно пустой комфортабельный автобус и приглашает всех садиться. Как это было возможно? Откуда он взялся?
Вот таким чудом закончилось наше путешествие в Переславль-Залесский.
Первая часть «Осенней песни» здесь.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
